27. Он же, и вожделением к ней уязвляем, и на приключившееся ему поношение негодуя, сделал на нее донос игемону; поелику же не запиралась она ни в чем, осудил ее игемон зверям на растерзание.
Но жены градские восскорбели о приговоре том и вопияли перед судилищем:
- Дурной суд! Неправедный суд!
Фекла же просила только игемона, чтобы ограждена была чистота ее, пока не придет час со зверями сразиться. И вот некая жена богатства великого, рода царского, именем Трифена, у которой перед тем умерла дочь ее, приняла Феклу на сохранение и имела в ней утешение.
28. Когда же устроен был бой со зверями, предали ее львице лютой; и царица Трифена провожала ее.
И села Фекла на место возвышенное, львица же прилегла к ногам ее, и весь народ дивился тому. Вина же, поименованная в надписи над главою ее, гласила: "Святотатица". Но жены со чадами их вопияли к небу, повторяя:
- О Боже, суд неправедный творится во граде нашем!
И со зрелища того взяла ее Трифена снова к себе; ибо дочь Трифенина Фалконилла, прежде умершая, во сне сказала ей:
- Матушка моя, прими Феклу, странницу одинокую, на место мое, чтобы молила она Бога обо мне и была я через то допущена в обитель упокоения праведных.
29. Взяв ее со зрелища того, и скорбела Трифена, что завтра снова предстоит ей бороться со зверями, и ласкалась к ней горячо, словно бы к дочери своей Фалконилле, приговаривая:
- Дитятко мое второе, Фекла, помолись-ка о дочери моей, дабы имела она жизнь вечную; ибо так внушено было мне в сонных видениях.
Та же, нимало не медля, возвысила глас свой и рекла:
- О Боже мой, Сыне Всевышнего, на небесах сущий, подай ей по желанию сердца ее, чтобы дочерь ее Фалконилла имела жизнь вечную!
И когда сказала она так, запечалилась Трифена, что предстоит такой красоте кинутой быть зверям на пожрание.
30. Когда же настало утро, пришел Александр забрать ее, ибо он давал игры; и сказал он:
- Игемон воссел уже на место свое, и чернь уже торопит нас; дай же мне вывести звероборицу.
Тогда возопила Трифена так, что обратился он в бегство, и причитала:
- После смерти Фалкониллиной вторая скорбь в нашем доме приключается, и нет заступника: ни дочери, ибо скончалась она, ни сродника, ибо одинока я. Боже дочери моей Феклы, заступись за Феклу!
31. И посылает игемон воинов, чтобы выводили Феклу.
Трифена же не отходила от нее, но сама рукою своею вела ее и говорила:
- Дочь мою Фалконеллу проводила я в гробницу; тебя же, Фекла, на звероборство провожаю.
И восплакалась Фекла горько, и восстенала к Господу, говоря:
- Господи Боже, в Кого верую, к Кому прибегаю, Избавивший меня из огня, воздай Трифене за сострадание ее к рабе Твоей и за то, что соблюла меня в чистоте!
32. Тут сделался шум, и звериный рык, и народный вопль; и мужи кричали:
- Выводи святотатицу!
Жены же голосили:
- Да погибнет город наш за беззаконие сие! Казни всех нас, проконсул! Горькое зрелище! Кривой суд!
33. Фекла же, из руки Трифениной взятая, была совлечена одежд своих и препоясана поясом, только прикрывавшим срам ее, и так брошена на ристалище.
И выпустили на нее львов и медведей; и лютая львица, подбежав, к ногам ее прилегла, и толпа жен возопияла громко. И выбежала на нее медведица; но львица кинулась навстречу и растерзала медведицу. Затем лев, приученный терзать людей, что принадлежал Александру, выбежал на нее; и тогда львица, соплетшись со львом тем в борьбе, испустила дух вместе с ним.
И возопияли жены громче прежнего, видя, что и львица, защитница Феклина, погибла.
34. После того выпущены были на нее звери многие; она же стояла, простерши руки свои в молитве.
Когда же окончила она молитву свою, обернулась она у увидела водоем, полный воды многой, и сказала:
- Ныне пора мне омыться.
И вверглась она в воду, рекши:
- Во имя Иисуса Христа, крещусь в последний мой день!
Видя это, жены и весь народ стали вопиять с плачем:
- Не ввергайся в воду ту!
Сам игемон прослезился, что такую красоту, и тюлени пожрут.
Она же вверглась в воду, призвав имя Иисуса Христа; и тюлени, ослепленные блистанием огня молнийного, замертво всплыли.
И был вокруг нее как бы облак пламенный, так что ни звери ее не касались, ни нагота ее видима не была.
35. Когда же пустили в водоем иных зверей, лютее прежних, возопияли жены и принялись кидать кто листья, кто нард, кто касию, кто амом, так что благовоний было премного. А все звери, пущенные в водоем, словно дремой были обуяны и Феклы не трогали.
И сказал Александр игемону:
- Есть у меня быки весьма грозные; привяжем звероборицу к ним.
С отвращением ответствовал игемон:
- Делай как желаешь.
И привязали ее за ноги между быков, быкам же принялись подкладывать к мужскому их естеству железа раскаленные, чтобы они сильнее взбесились и умертвили ее. И вот быки прянули, однако жар от желез пережег веревки, и встала Фекла, словно бы и не вязали ее.
